1980-2000-е годы

  В живописи художников 1990-х годов усиливается метафорическое начало. Умение смотреть на мир внутренним взглядом  свойственно В. И. Амельянчик [5, c.45].  Ее мир  - подобие макромира, но организованного по законам бесконечно трансформируемой материи, напоминает манящий мираж. Используя неожиданные перепады масштаба и интенсивную  цветность в изображении стрекоз, трав, раковин, В. И. Амельянчик словно синтезирует и приближает к нам скрытые миры природы («Август», 1991,  ДВХМ; «Полет»). Ее картины - импровизации, где, пульсируя, мир преображается на наших глазах, и образы наполняются ассоциативными связями. Личным, поэтическим взглядом увиден многоцветный мир, приближенный стремительными движениями кисти  в серии «Виденья Виты» (1999) В. В. Романовой. Фантазийные мотивы, экзотика и восточный колорит, окрашенный собственной неудержимой фантазией в соединении с реальными впечатления (Филиппины, Таиланд, Лаос 1993 г., 1995 г.) предстают в живописи Н. И. Огневой. Гимн Вселенной и всему живому - композиция «Аве Мария» (2004), в которой силы созидания и разрушения, гармония творения и звуки ангельского концерта пронизаны музыкальным ритмом. Особое явление - композиции И. Е. Шабалина, которые в силу художественных особенностей можно назвать картинами-панно. Художник, используя закономерности живописи монументальной, стремится к утрате  трехмерной определенности пространства, создавая его метафизический образ,  всегда мощно работая с цветом. Действия его героев  замедленны, они завораживают, приближая зрителя к многослойному прочтению сюжета. Вылепленные с помощью пластичных контуров и мощных цветовых аккордов, персонажи выступают во всем своем  величии.  Дар дальновидения и метафора для И. Шабалина -  не условные приемы, а форма мышления и  способ синтеза отдельного и всеобщего («Круги на воде»,  2005; «В поисках выхода», 2008).  Художники увлекают нас с поверхности реальной жизни в глубинные слои своих состояний, стремясь к   передаче своего видения мира и  постижения разлитой вокруг  и часто не замечаемой красоты.

  Показ привычного течения повседневной жизни в плане чисто сюжетном и в изображении наиболее жизненных мотивов в 1980 - 1990-е годы стал нечастым по сравнению с 1970-ми годами. Современность уже не завораживает грандиозными свершениями, получают развитие сюжеты созерцательного характера. Мощный ракурс и стремительная траектория полета в холсте В. П. Дроздова  «Детство над Амуром» (1983, КГФ) создает захватывающее чувство полета в мир отрочества. Непосредственность запечатленного мгновения не исключает духовности, картина проникнута размышлением о ценности каждого момента жизни. Эмоционален и светел холст В. И. Фомина «Весна моего детства. 1945 г.» (1990) с прыгающими по разрушенным крышам мальчишками. В камерной сцене точным композиционным решением художник смог  передать ощущение безудержной радости и свободы памятной весны 1945 года. У каждого поколения свое прошлое, и поэтому так естественны и понятны ностальгические ноты в портрете-картине Александра Михалевича «Надежды маленький оркестрик» (2008). Холст - медитация, где волей творческой фантазии художника соткана музыкальная ретроспектива воспоминаний. Современность многолика, и в небольших камерных холстах А. Г. Авдеева получает развитие тема просветления человека в храме - словно пауза, необходимая в суетливой повседневности жизни («Проповедь», 2008; «Читающий инок», 2008). Характерно, что на выставках последнего времени сравнительно немного работ с развернутой драматургией действия.  

  Одной из примет развития натюрморта стало новое понимание его задач, поиска композиционных подходов, цветовых комбинаций и  передачи разных  состояний мира предметного. Создает свои поздние, как всегда, осязаемо точно взятые в цвете натюрморты Б. Г. Шахназаров («Желтые яблоки», 1981). Поэтичны и светоносны натюрморты М. Г. Татьяниной («Яблоки и васильки», 1998), подчеркнуто живописны композиции В. В. Романовой, написанные стремительными касаниями кисти («Семь кофейных зернышек», 1995; серия «Старые вещи», 1994-1998). Важен каждый предмет в большом натюрморте «Родительский дом» (1997) Станислава Шаронова. В стоящей, словно на параде, состарившейся кухонной утвари, скомпонованной в группы, предметы просты и значительны. Они – словно несколько поколений одной  семьи, и это придает особую смысловую емкость произведению, акцентируя  внимание на приготовлении нехитрой повседневной трапезы. Рельефна фактура в натюрморте Н. Вагина «Свежий улов» (2007) и компоновка светящихся, пастозно написанных рыб, образует спираль, акцентируя декоративное начало. В натюрмортах А. Е. Вольгушева передается то особое состояние покоя, в котором отдельные предметы вступают в систему связи,  усиливающей  архитектоническое звучание композиции («Осенний чай», 1993).

  Своеобразны в содержательном и технико-художественном выражении натюрморты участников группы «Пять». Напоминают панно величавые натюрморты И. Е. Шабалина  («Осенние листья» 1991; «Цветок пустырника»,  2001). Цветовая гамма в них предельно лаконична и сложна, но кроме пластических идей выражено философское измерение. Духовно наполнены и осмыслены натюрморты Г. Арапова. Пример синтеза художественного мышления и фантазии - картина  «Белая лошадка»  (ДВХМ) с веселым городком-деревенькой на спине, и летящим по гриве мальчиком на санках. О многом скупо и емко говорит  камерный натюрморт Геннадия Арапова «За отвагу» (2010), воскрешающий в душе звуки печального реквиема.

  Эстетизировать обычные предметы удается В. П. Хрустову.  Старинные фонари и лампы затаили свечение, демонстрируя богатство оттенков. Мастер повторяет отражение предметов в сферических поверхностях блестящих чайников,  показывая письмо эффектное и выразительное («Натюрморт с лампой», 1997, КГФ); «Цветы и фрукты», 2008). В натюрмортах А. А. Паукаева тщательно подобранные предметы демонстрируют свою особенность, часто задавая силуэтами ритмический рисунок композиции («Натюрморт с ракушкой», 2008; «Натюрморт на окне», 2009). Живой и убедительный предметный мир создан И. В. Кравчуком всегда полный первозданной силы. Игорь Кравчук часто пишет цветы  крупные, подчеркнуто рельефные и пастозные («Букет», 1994; «Маки»,  2003; «Натюрморт с белыми астрами», 2004).  Цветовой ключ его картин  эмоционально напряжен, полон силы, поддержан рельефом мазков или объемом коллажа. Цветы - особая тема в творчестве художников, которые стремятся не столько к передаче  сходства, сколько к раскрытию эмоциональной сути. Чисты и изысканны скромные цветы Т. С. Гордеевой, торжественны, словно сотканы ветром, лилии В. В. Романовой, букеты  А. А. Павленкович и О. Б. Павленкович наполнены утренней влагой и свежим ветром, тончайшие  состояния души и природы передает замечательный цикл «Ирисы» А. А. Паукаева.

  Живописные произведения художников передают сложность и многомерность окружающего мира. Его авторское прочтение отличается разнообразием творческих манер и индивидуальным видением мастеров.

  Скульптура 1980 – 1990-х годов представлена творчеством  Э. Д. Маловинского, Ю. А. Кукуева, Э. В. Буданцева, Ю. В. Злоти,  В. П. Евтушенко, А. А. Ефимова, В. Ф. Бабурова, В. М. Медведева, М. Н. Ананенко и др.  Визуальный облик Хабаровска неузнаваемо изменился. Художественное преобразование среды, запечатление истории в монументальной скульптуре - образном хранилище культурной памяти,  удерживает  значимое событие или личность во времени [12]. Сопоставление прошлого и настоящего, стихии человеческого духа века двадцатого, омраченного потрясениями и войнами, отразилось в монументальной скульптуре города. Легендарные события гражданской войны на Дальнем Востоке воссозданы Э. В. Буданцевым в   новой версии «Памятника молодым защитникам города. 1921 год» (2004), в котором вновь оживает романтико-историческая традиция  изображения героических событий в пластической интерпретации стремительного порыва-полета фигуры, сопоставимой с вихрем.

  Природный ландшафт определил своеобразную архитектурно-планировочную композицию мемориального комплекса Победы на площади Славы. К 40-летию Победы архитекторы А. Н. Матвеев, Н.Т. Руденко, Ю. А. Живетьев вместе со скульпторами Г. И. Потаповым и Э. Д. Маловинским разработали  решение второй очереди комплекса. Его основой стала памятная стела боевой славы воинов-дальневосточников. Мемориальный ансамбль мы видим как бы «изнутри», находясь в эстетически воздействующем пространстве. Его «силовое» воздействие дополнено рельефами Э. Д. Маловинского.  Героическая тема тружеников тыла и армии решена в восьми скромных композициях («Посылка на фронт» и др.), точно олицетворяющих военное время и обладающих сдержанностью, обусловленной масштабностью скорбного реквиема. Пластическая строгость  позволила рельефам органично вписаться в ансамбль, а умение просто и скупо говорить о сложном – итог немалого жизненного и творческого опыта Э. Д. Маловинского.  

  Эдуард Дмитриевич - автор многих монументальных произведений, памятных знаков и обелисков на территории края. По его эскизу  создана  мемориальная композиция «Землякам, павшим в локальных войнах и военных конфликтах» (2003) на пл. Славы  (архитекторы: А. Н. Матвеев, Н. Т. Руденко). Величие подвига наших современников отражено в визуально точном образе. Силуэт трех памятных стел напоминает лепестки тюльпана, символизирующего вертолет со скорбным грузом и огонь войны, в котором сражались наши современники. В монументальной скульптуре города проявились различные подходы к  интерпретации исторической действительности и  осмысления незаурядных характеров тех, кто оставил в ней след. Суровая простота  проявлена в памятнике писателю Н. П. Задорнову (1999) скульптора В. Ф. Бабурова на набережной Амура. Строгость форм внутренне соизмерима с патриотически-целостным  миром прозы Н. П. Задорнова, когда монолитность характера и сила убеждений вели к свершениям ради идеи. Образ писателя - отражение романтики советского времени.